Иннокентий
– настоящий мужчина, правда, не полковник. Только однажды таковым побывал.
Случилось это как раз в канун мужского праздника 23 февраля. И, конечно, в
бане. При обстоятельствах совершенно случайных,
после очень уж «крепкого пара», ему довелось познакомиться с присутствующими
здесь же двумя бывшими воинами-стрельцами…
Все
выше и выше…
Изначально
парни назвались бывшими солдатами-срочниками: один – сержант, второй командовал каптеркой. Вскоре понеслось…
Воины после прогрева и с каждой выпитой кружкой постоянно повышали себя в
звании. Все громче и громче перебивая друг друга, они рассказывали о своих
боевых подвигах.
К
четвертому пару оба уже были капитанами, и на данный момент одному из них подчинялась
рота, а под началом второго находилось все обеспечение части, в которой тот
служил.
«Полковник»
Кеша Листозадов
Иннокентий
Палыч и сам тоже был того… после пара. Послушав горячие застольные речи
ратников, долго не размышлял, а сразу же солидно представился. Вернее, брякнул,
сам не зная, как это у него вылетело:
–
Полковник Листозадов! Рад знакомству, можете не вставать, прошу любить и
жаловать! А так как в бане все равны, продолжим разговоры без субординации.
И они
продолжили… уже на троих!
«Генералы» банных фужеров
После
прибытия на место жительства, то есть домой, и получив приказ жены на отбой, он
всю ночь во сне выслушивал громкие, как грохот тазов, приказы неких двух
генералов. Штаб почему-то располагался в бане, а генералы были замотаны в
простыни, как в плащ-палатки, но с погонами на плечах, в банных шлепанцах и в
банных же шапках в виде фуражек на голове. В руках оба держали бокалы с пивом.
Проснулся
на следующее утро «полковник» со стыдом и тяжестью в голове… Суть даже не в
том, что не выполнил во сне приказов вышестоящего начальства, которых дословно не помнил, а в том, что их
рожи очень напоминали тех двоих его случайных вчерашних товарищей по хмельному
праздничному отдыху.
«Неужто
они к вечеру успели перескочить до таких высоких должностей?» – подумал
Иннокентий, припоминая сон вперемешку со вчерашними событиями. Он совершенно
ясно видел, что у одного наколка на плече – какая-то баба в танковом шлеме и
внизу набито: «ДМБ-83». Другой вообще что-то про каптерку все время говорил,
про мыло, портянки и трусы, типа у него их завались было на службе. А потом они
пили пиво – теплое и много, сначала за всех и за все, потом – на брудершафт…
Плескалось
ли в фужерах что-то еще, кроме пива, Кеша обозначать не будет, ибо и так ясно:
баня гуляла, вернее, она гудела!
Помнится,
Палыч рассказывал, как командовал дивизией, а двое слушающих его – уже майоров
– лепили что-то свое: один про танки, второй про амуницию и своевременную
поставку обмундирования в войска. Что и говорить, куролесили по полной!
«Ой,
где был я вчера…»
Иннокентий
тогда, с самого утра 24 февраля, выпил рассольчика, вытер губы и стряхнул с
плеч ночное видение. При этом тяжело вздохнул и буркнул себе под нос: «Допи… то
есть доразводил языком разводы, как теперь в глаза людям смотреть?..» Потом
спохватился: а кому смотреть? Он их в первый раз в жизни видел: наверное, если
снова встретит, даже не узнает. Да и они тоже оба еще те зюзюкины «заливалы»!
Он
решительно и бесповоротно разжаловал сам себя вновь до рядового, проще сказать,
сорвал виртуальные полковничьи погоны. Получив моральное облегчение, так же
виртуально вернулся в армейскую юность, в строй своей роты, заняв привычное место
справа, в четвертом ряду шеренги.
Больше
при похожих обстоятельствах полковником уже себя не называл, в бане старался не
употреблять – ни в праздники, ни в другие юбилейные и иные даты. Тем более
разговоры о чинах не заводить.
Уже
когда Палыч написал этот рассказ, на память пришли известные строчки из песни
незабвенного бунтаря-барда Владимира Высоцкого «Ой, где был я вчера»: «…А отец,
говорил, у меня генерал…»
Мораль
здесь такова: приходите, мужики, на парок, но много не пейте во время процедур,
тяжко будет, ой как тяжко-то…
Лучше потом, после бани, как завещал генералиссимус Александр Суворов.